- Канзаки Саюри-сан, да? Класс 2-3?

Девичий, с манерными нотками, девичий голосок заставил Саюри поднять голову. Она как раз закончила уборку класса после занятий, и ставила ведро со шваброй в кладовку. Оставалось только запереть класс и отнести ключ в учительскую.

- Да, это я, - просто ответила девочка. Отряхнула зачем-то юбку и с любопытством осмотрела ту... тех, кто окликнул ее.

Знакомыми эти две девочки не были. Наверное, семпаи из третьего класса. Одна - вполне обычная, темноволосая, с остриженными у по линии подбородка волосами. А другая блондинка, почему-то ужасно смуглая, как будто проработала в поле все лето напролет. Саюри иногда замечала таких, как она, и ее все подмывало спросить, почему они красят волосы, и, главное, как они умудрились загореть так сильно, хотя сейчас даже не лето.

- А, как хорошо, что мы тебя нашли! - театрально всплеснула руками блондинка, - Наслышаны, наслышаны. Новенькая из какой-то деревни. Пара мальчиков из моего класса о тебе говорили. Только приехала и уже такая популярная, здорово это, да?

- Да, я... очень рада, что меня хорошо приняли, - улыбнулась Саюри. А потом, чуть растерявшись, отступила на шаг и поклонилась, - Приятно с вами познакомиться.

- Взаимно, - блондинка улыбнулась, но ничего теплого в этой улыбке не было. Она смотрела на кохая оценивающе и свысока, красноречиво задрав подбородок, - А мы ведь не представились, да? Огасавара Мина, а это Аматойя Харуна, Из класса 3-4. Пойдем-ка с нами. Мы хотим тебе кое-что показать.

Саюри не возразила. Внутри, глубоко под ребрами у нее что-то напряглось, чувствуя далеко не дружеские нотки в чужом голосе. Но, с секунду поразмыслив, она кивнула, спрятав ключ от класса в кармане форменного пиджачка. То, что от этих двоих может исходить какая-то опасность, даже не закрадывалось в рыжеволосую голову, привыкшую к обстановке крохотной, буквально на один класс, деревенской школы. С другой стороны, подумалось ей, это может быть шансом. Шансом узнать, почему эти блондинки такие загорелые, и как у них это получается.

Стоило Саюри подойти поближе, как блондинка схватила ее под руку и почти потащила за собой. Цепкие, как клещи, пальцы гяру впились предплечье, и приходилось часто семенить, чтобы поспевать за ее размашистой длинноногой походкой.

- Ну и как тебе на новом месте? - медовым голоском поинтересовалась назвавшаяся Огасаварой. Ответить Саюри не успела, ответ был ее собеседнице и не нужен, - Наверное, все такое незнакомое, новое. А я ведь твой семпай, и должна объяснить самое важное. Идем-идем, шевели ножками.

Саюри завели по дорожке за угол, мимо аллеи цветущих сакур, на задний двор, вместе они миновали инсениратор, у которого, в укромном уголке, сгрудилось несколько старшеклассников - вторая девочка помахала им рукой, но пункт назначения был не там. Гяру уверенно шла дальше, к маленькой теплице, возведенной стараниями клуба садоводства. Неужели ей хотят показать именно это?

- Вот и знакомая обстановка, - проворковала блондинка, - Лучший клуб для таких как ты в этой школе, ты же любишь ковыряться в грязи, а, Канзаки-сан? Часто этим занималась в деревне?

Шатенка за их спинами странно хрюкнула, подавив смешок.

- Да, н-но... - по-прежнему не улавливая подвоха, согласилась маленькая кицуне. Она хотела совершенно искренне добавить, что выбор клуба для нее пока сложное дело, потому что с приездом в город и без этого будет много новых обязанностей, хотя записаться куда-то очень хочется. Но гяру громко рассмеялась.

- Вот и славно! Отличная подготовка перед возвращением в захолустье, откуда ты там приехала.  Так вот, что я хотела тебе показать...

Блондинка отпустила локоть второклассницы, и резко обернулась, сощурив свои ярко подведенные глаза. Саюри не смогла - просто не успела - среагировать, только пискнула от удивления, когда разукрашенные автозагаром и яркими розовыми ногтями руки с неожиданной силой толкнули ее в грудь. А дальше было падение на попу. Неожиданное мягкое. Неожиданно холодное и мокрое. Потому что, с громким плюхом, девочка приземлилась точно в кадку, подставленную у насоса, где ребята из клуба садоводства набирали воду для своих грядок.

Было совсем не больно, просто ужасно неожиданно. Настолько, что, с секунду бестолково побарахтавшись в кадке под смех девчонок, Саюри просто глупо таращилась на них снизу вверх, совершенно не в состоянии обработать в голове подоплеку этого поступка.

Просто... зачем? Почему? В деревне так делали в шутку, толкая в реку в жаркий день, и тогда тоже все смеялись. Но чуткий лисий слух и что-то глубокое, звериное, отчетливо подсказывали: это совсем не дружеская шутка. Нет. Это...

- Не приближайся к Кото-куну, - неожиданно холодно бросила блондинка, и, изящно развернувшись на пятках, подхватила за локоток свою подружку.

Стоп, что?

Цепляясь за края кадки, Саюри вылезла из воды, чувствуя, как противно липнет к коже школьная форма, как хлюпает в моментально промокших туфлях.

- Кото-кун...? - озадаченно пробормотала она, глядя вслед удаляющейся гару и ее подружке. Честно говоря, новых имен было настолько много, что Саюри не запомнила пока, к своему стыду, и трети новых знакомых. Кото-кун...  Среди одноклассников она такой фамилии категорически не помнила. Не тот ли это мальчик из третьего класса, который болтал с ней на крыше?... Что в этом плохого? Она ведь просто... пытается завести себе друзей на новом месте.

Мама была права - печально подумала Саюри, пытаясь отжать руками насквозь промокшую юбку. В очередной раз права, когда предупреждала, что отношение к ней в новой школе может быть разным, и готовой надо быть как к повышенному вниманию, так и к враждебности. А она не верила - не верила до последнего. И вот, пожалуйста, недели не прошло, а на глаза уже наворачиваются слезы от несправедливости и немого "за что". Идти домой вот так не хотелось. Возможно, удастся где-то тут спрятаться и попробовать высушить одежду с помощью магии? Только бы никто не увидел...

С неприятным хлюпаньем при каждом шаге, понурив голову и начиная зябко дрожать, девочка уныло побрела прочь, в направлении спортзала. А потом из-за угла кто-то вывалился, едва не натолкнувшись на нее - Канзаки вновь вскрикнула от неожиданности, рефлекторно, нечеловечески резко отпрыгнула в сторону, чувствуя, как метафорическая шерстка на загривке встает дыбом.

А метафорическая ли?

Это был мальчишка. Просто рухнувший в траву, и лежащий там без движения. По затылку сложно сказать, знакомый или нет.

- Все в порядке?... - поинтересовалась Саюри у мальчика. Села рядом на корточки и на пробу ткнула его пару раз пальцем в плечо. Может, ему стало плохо? Может, он действительно потерял сознание? - Ано?... Вы в порядке? Вы меня слышите?

Совсем распереживавшись, Саюри уже с силой потрясла плечо мальчика... Совершенно не замечая, что на траву рядом лег, свернувшись полукольцом, белый пушистый хвост. И что пара человеческих ушей исчезла, обратившись к испуганно прижавшиеся к голове белые лисьи.

Если подумать, то нет совершенно ничего неестественного в том, чтобы не обращать внимание на собственные уши. Или на любую другую часть своего тела, которая не болит, и с которой не взаимодействуешь в данный момент, даже абсолютно не статичную.

Предмет внимания одноклассника среагировал первым: уши воспряли вверх, выдавая сильнейшее удивление. Не словам даже, а вящему абсурду ситуации. Пару раз моргнув, Саюри молча смотрела в лицо напротив, Фуюмори-кун смотрел в ответ, причем упорно куда-то вверх.

И только затем она поняла. Полноценно и безвозвратно.

Кицуне резко отпрянула, зачем-то зажав уши руками, словно бы так могла бы спрятать их. И могла бы, наверное, если бы не паника, и не хвост, который даже под юбку не подожмешь так, чтобы смотрелось нисколько не подозрительно.

- О, нет! - наконец вырвалось у Саюри. Первым - почти животным - инстинктом было немедленно дать деру, а проблема пропадет как-нибудь потом сама собой. Например, можно было бы просто прийти в школу на следующий день, в обычном человеческом виде, сделав вид, что ничего этого не произошло, но, но, но!

Она же давала клятву! Она уже достаточно взрослая, чтобы жить среди людей, находясь без надзора! Как можно было вообще очутиться в таком положении?!

И ответ бы нашелся, будь время немного подумать. Дома, там, в деревне, она могла позволить себе не прятаться, ни в школе, ни даже на улицах, и беззаботно резвиться в компании таких же, как она, окруженная только такими же, как она. Потому что в родную деревню путь обычному человеку закрыт, и живут там те, кто не любит скрываться в своей мирной, повседневной жизни. В Никко все не так. Здесь люди, здесь Саюри должна пройти важнейшие уроки в жизни, чтобы существовать среди них.

И она провалилась, на первой же неделе. Что теперь? Панически бежать домой? Собирать вещи и уезжать, чтобы ее больше здесь не видели (о, нет!)? Искать сенсея из числа ханъё, который может заставить Фуюмори-куна все забыть?...

- Нет-нет-нет, так нельзя! - ответила девочка всем своим мыслям разом. Остановилась резко, обернувшись почти рывком, и направила на одноклассника вытянутую руку, сложив ладонь в мудру Земли - так, как это делала мама, когда решала вторгнуться в чей-то разум. Напряглась всем телом так сильно, как только могла, вложив себя в одно-единственное желание (это ведь как-то так и должно работать, так?), и...

- Забудь все, что ты видишь! Прямо сейчас! - скомандовала Саюри, - Никаких лисьих ушей нет! Перед тобой обычная школьница!

...И только затем спохватилась.

Уши дернулись напоследок, опустились назад, к голове, а потом исчезли, как будто втянувшись в голову и спрятавшись под рыжие пряди. Втянулся куда-то под юбку и хвост, и глаза потемнели, став обычными, голубыми.

- ...Сработало? - в повисшей тишине на пробу поинтересовалась девочка.

Она правда старалась. Так сильно, что покраснела от напряжения, издавая какие-то странные "хррррррмммм!", чтобы сконцентрироваться как можно лучше, и ворваться-таки в чужое сознание. Не зная пока ни принципов, по которым происходят такие процессы, ни техники, но убежденная, что одной только мудры и невиданной силы стремления будет достаточно. Потому что в маминых историях эти вещи очень даже котируются. Одна очень сильная эмоция способна на много, и гнев, и обида, и любовь, и очень сильное желание что-то изменить. Такие вещи всегда весомы в бытие сверхъестественным существом.

Ну пожалуйста!

Но... нет. Реальность встретила так же неласково и неожиданно, как асфальт при внезапном падении. Возмутительный, внезапный вопрос заставил "зависнуть" на битую минуту. Потом - озадаченно и с замиранием сердца потянуться руками назад и вниз и тщательно ощупать промокшую юбку, чтобы воочию лишний раз убедиться, что она действительно убрала хвост.

Разумеется убрала.

Канзаки моргнула. Канзаки нахмурилась. И, в конце концов, Канзаки возмутилась, громко и сердито.

- Зачем врешь?

Нет там ничего! Ну конечно нет! Ей ведь уже не двенадцать лет, когда она только училась прятаться. Она может контролировать этот процесс, и даже кувыркаться через голову не надо (только для полноценного перекидывания, но это уже совсем другая история). Стало быть, ей просто-напросто наврали. Зачем? Она не знала. Просто не понимала. И более всего не понимала наблюдаемой реакции - юмор, ирония и прочие не совсем уж очевидные оттенки эмоций людей-подростков оказались для обработки в восприятии тяжелее всего.

Как бы то ни было, это оказалось последней каплей. Мокрая, сконфуженная и растерянная, она шмыгнула носом, задрожала губами, и сделала самое правильное - с точки зрения Клятвы - что стоило сделать в такой ситуации.

С ревом кинулась бежать куда глаза глядят.

На самом деле, что делать кроме этого она решительно не понимала.

План противодействия проблеме, и план, не включающий немедленного побега из школы и города, либо просто похода с повинной к старшему, чтобы потом усиленно делать вид, что ничего не произошло, рожден пока не был.

Но скоро он обязательно родится.

Топот маленьких белых лап в траве.

Прыг. Шмыг. Шурх. Прореха в сетчатой ограде. Кусты у тротуара. Клумба с нарциссами.

На бегу она могла с легкостью сойти за пушистую кошку, если не останавливаться и не давать вглядеться в вытянутую лисью мордочку, и шерсть, на которой как будто кто-то нарисовал ровные, складывающиеся в узоры линии ярко-красными чернилами. Достаточно маленькая, чтобы спрятаться в высокой траве, меж цветов или в листьях плюща.

План отличался полной непродуманностью - настолько, что выделялся, разве что, фактом его наличия.

Только бы Саказаки-сан, оставленный в школе, не заскучал, и не решил отправиться на прогулку самостоятельно. Зонт, конечно, прекрасно знает главное правило: не попадаться на глаза людям и прикидываться обычным предметом быта, если не находится в окружении "своих", но кто знает, что придет ему в "голову"? Она оставила записку Шио-нээ и Хино-нээ. Но на лисьем сердце все равно неспокойно.

Где он, где он?

Знакомая школьная форма выделялась на фоне редких прохожих. Понурый вид, засунутые в карманы руки отзывались в крохотном зверином сердце чувством вины. Но она не должна отвлекаться от цели. Узнать, где живет одноклассник, потом вернуться, достать в храме нужную офуда (это сложнее, но с кем-то из семпаев-Кейкан, пожалуй, можно договориться), пробраться в нужный дом ночью, и наклеить офуда ему на лоб, пока он спит. В теории - в теории - это должно не стереть, но скорректировать воспоминания. Он будет помнить, что произошло, но словно бы и не заметит ни ушей, ни хвоста, ни всего прочего. В кадку с водой упала обычная одноклассница, разревелась и убежала. И она спасена! Здорово же?

Если это получится, как надо, конечно.

С разбега лисичка прыгнула на припаркованную около высокой ограды машину, а потом - на саму ограду, снизила скорость и закралась позади, буквально в нескольких метрах от знакомой макушки.

[dice=3872-1:10:0:стелс пехота]

Мини-лиса не ждала, что ее так резко раскроют, так резко, как будто следили! Как будто почуяли издалека!

Изумленная, она застыла на месте в странной позе, выгнув спинку и припав мордочкой вниз, к ограде, не сводя с Фуюмори Харухико немигающего взгляда ярких голубых глаз. Ты меня не видел, ты меня не видел, я тебе показалась, иди дальше... Что!?

- Кон!? - произнесла мини-лиса, когда к ней протянули руку.

Лучшим решением было бы немедленно прыгать на ту сторону ограды, потеряться там в кустах и, затаившись, подождать, пока одноклассник пойдет прочь, по своим делам. Не менее хорошим - просто позволить взять себя на руки. Притвориться, что, например, у нее больная лапка, и тогда он сам отнесет ее домой, как хороший мальчик, чтобы вылечить. В сказках и легендах всегда так делают, с этого начинается множество разных историй, и это всегда хороший план. И сейчас - тем более. Она ведь все еще должна узнать, где он живет! Она все еще должна наведаться к нему после, чтобы выполнить свой план, чтобы разоблачение больше не было разоблачением!

Но к ней руки тянет человек. Человек! В истинном, зверином облике!

Времени подумать не было. В этом облике думать вообще сложнее, нежели в человечестком: череп и его содержимое становятся очень сильно меньше, многое замещают звериные инстинкты, с которыми Саюри еще не до конца научилась справляться. Инстинкты сильные, подавляющие человеческую рациональность, способность планировать и адекватно оценивать последствия своих поступков.

- Кон! - воскликнула мини-лиса, и, запаниковав, прыгнула школьнику на голову. Больно это не было. Ибо размеры кошки в лисичке - это размеры с учетом ее огромной пушистости, веса в ней настолько мало, что будто вся она - ходячий комочек меха, - Кон! - раздалось с макушки Фуюмори-куна, и, спрыгнув с него, зверек ринулся прочь.

Прямо на дорогу.

Нет, не под колеса машины, к счастью, эта история не кончится настолько быстро и настолько драматично. Перебежав где-то на середину, лисичка растерянно дернулась назад, поняв, куда именно забежала, испуганно шарахнулась от проезжавшей мимо легковушки, и припала к асфальту на разделительной полосе, где была во временной и относительной безопасности, и, одновременно, в безвыходном положении, пока мимо продолжали курсировать автомобили сразу с двух сторон. А потом в ужасе сжалась в комок - автобус, проехавший по встречной, громко просигналил, потому что водитель принял ее за какую-то дурную кошку.