Игнорируя старика и веда себя крайне неподобающе, Тадао на четвереньках ползал среди жухлой, печальной травы, будто искал куда-то закатившуюся последнюю монетку, без которой не выйдет купить банку чуухай. Самым позорным образом. Путешествие на север он, на самом деле, тоже пропустил. В некотором роде. Уведомил Додзаэмона и Томико, что доберётся сам, ведь у него есть скутер. Встретит их уже на месте. Что характерно, действительно встретил. Подозрение могло вызвать отсутствие скутера. Или наличие этого самого скутера, припаркованного самым наглым образом на "временную постоянную стоянку" рядом с онсэном Чиё. Среди вежливых ханъё задавать вопросы "И как ты сюда попал?" в таких ситуациях не принято. Отвечать - тем более.

Тадао буквально носом припал к песку, раздвигая травинки и смешно выставив зад. Пальцами ног загребая песчинки. И продолжая искать что-то, бормоча себе под нос то ли ругательства, то ли заклинания, то ли что-то на неизвестном языке, которого может вообще и нет. Уже или ещё. Убедившись, что среди этого клочка сорной травы ничего толкового нет, он распрямился и, не отряхиваясь, вальяжно направился к следующему, ковыряясь мизинцем в ухе, как ни в чём не бывало.

Солёный морской ветер нёс с собой живительную прохладу и мертвенную угрозу. Белая шерсть - когда успел появиться хвост? - вставала дыбом, а угольно-чёрные кончики на ушах и хвосте как будто становились больше, отвоёвывая себе пространство, будто болезнь. Тадао, не замечая или искусно притворяясь, продолжал заниматься своими активными поисками потерянных монет. Отодвинул ещё несколько травинок, будто знает, что делает. Застыл.  Порылся за пазухой. Достал будто из ниоткуда две пиалы и бутылку сакэ, заполнил обе и остался носом в траве, продолжая что-то бормотать следующие минут пять.

- Оно приходит из моря, воет чужими голосами и забирает людей. Венпе инне хаве. Уползло бы в город, но света боится. Пока что боится. Голод всегда хуже страха, - Тадао вернулся с одной пиалой. Полной. Куда исчезла бутылка и вторая пиала - загадка. Откуда у него появился комочек какой-то яства, посыпанного, кажется, икрой - тоже не ясно. Но, будто для того, чтобы продемонстрировать насколько голод хуже любых ужасов и как с ним нужно своевременно бороться, Тадао отправил яство в рот. Несколько секунд сосредоточенно жевал, прежде чем запить сакэ и убрать пиалу обратно за пазуху. А затем он неопределённо пожал плечами, будто извиняясь, - Они не любят показываться людям. Пришлось уговаривать. Всё равно не вылез.

Тон Тадао не был обвиняющим или укоряющим. Он просто констатировал факты. С пониманием. Кто осудит, учитывая обстоятельства? Подняв голову и уставившись на хмурое, злое небо, камуи застыл. То ли завороженный, то ли переполненный тяжёлой атмосферой этого места. То ли что-то вспомнивший.

Отредактировано Iida Tadao (2023-01-01 23:55:42)

Босой Додзаэмон, одетый в гавайку с пальмами и купальные шорты, чувствовал себя прекрасно. Посвистывая сквозь зубы, он глубоко вдыхал влажный воздух моря и добродушно улыбался, поглядывая на спутников. Тадао был ни дать ни взять инугами на охоте: взгляд дикий, спина горбатая, белый хвост торчком. Мерзко голосящие чайки к ним спускаться не спешили и носились в вышине - боялись. Инугами опасались все звери, вот только работник Додзаэмона инугами не был. А кто он таков - этого каппа не знал, хотя и спросил однажды у мудрого товарища. “Этот другой - сообщил Ицува-сэнсэй, прихлебывая сакэ. - Не твоей крови, не моей, иного рода”. Ну иного так иного, Додзаэмон умел быть нелюбопытным, когда нужно. И считал это полезным для торговца качеством.
- Значит, чужими голосами воет? - протянул он в ответ на слова Тадао. И тут же бодро поддержал Томико:
- Да, уважаемый, вы сильно-то не волнуйтесь! Побеспокойтесь о себе, сделайте все, вот как Нагами-сан говорит. А мы с этим чудищем разберемся.
Кивнув в ответ на взгляд куноити, Додзаэмон зачем-то похлопал себя по объемному животу и направился к воде. Став у самого прибоя, он положил у ног гермосумку, бросил на нее рубашку - и вновь принялся охлопывать себя, чуть присев, ударяя ладонями по животу, груди и коленям, плавно разводя согнутые в локтях руки.
- Давно я этого не делал, - пробормотал каппа. - С самого детства, считай…
Волны рядом с берегом вдруг странно зашумели, заходили, будто при сильном ветре - а потом отошли, обнажая песок. Перед Додзаэмоном поднялась высокая, в два человеческих роста, волна - и обрушилась на него, переливаясь синевой. Когда же вода, закипев, отхлынула от берега, каппы на нем уже не было.

Прием этот назывался Канагава-оки нами ура, Большая волна в Канагаве, и позволял развить небывалую скорость. Подхваченный отливом, Додзаэмон за считанные секунды отдалился от берега на несколько сотен метров. Здесь он принял истинный облик - и, раскрыв клюв, заговорил, закликал на неслышном человеческому уху языке. На наречии океанских черепах, скрипучем и щелкающем, различимом только в воде.
“Родичи! Братья, сестры, услышьте! Чудовище из воды! Кричит чужими голосами! Забирает людей! Что знаете о нем, где оно? Как найти? Как победить?”
Некоторое время Додзаэмон оглядывался в подводном мраке. На этой глубине море должно было кипеть жизнью - но кругом было пусто. Лишь однажды мелькнула в воде креветка - и скользнула вниз, суматошно перебирая лапками. Словно спасаясь от кого-то.
Нахмурившись, каппа продолжил ждать ответа. И ответ пришел - тихие голоса, эхо издалека. Испуганное. Предупреждающее. Остерегающее.

Голова Додзаэмона показалась на воде минут через десять. Фыркая, каппа поплыл к берегу брассом, и вскоре запрыгал на песке, отряхивая от воды шорты. Причесав волосы пятерней, он подошел к Томико и Тадао, пощурился на уходящих прочь нингё и заговорил негромко:
- Родичи мои много всего поведали. Будто это сама смерть, притом здоровенная такая, больше акулы и лодки. На языке черепах этому имени нет. Явилось оно издалека, из глубины, где жило уже давно. У очень большой мертвой… чайки? Чайки, что однажды упала с неба. Думаю, это самолет. Старцы говорят, будто такая смерть являлась столетия назад, когда корабли тонули. Тогда нечто из вод приходило и пожирало все живое, стремясь на берег. Смерть побеждали такие, как я… должно быть, те, кто с духами умеет драться. Но многие погибали в битве. Родичи советуют уплывать как можно быстрее.
Додзаэмон поднял правую руку, которая тут же покрылась щеткой соляных кристаллов. Помедлил - и хлопнул блестящим на солнце кулаком о ладонь.
- Точно известно вот что. Оно мертвое. Боится света. Пожирает все живое на своем пути. И, похоже, его можно побороть стихией соли, которой владеет мой клан. Техника проста: запереть духа в соляном кольце, осыпать солью себя и других бойцов. Потом сразиться - так же, как с живым врагом - и развоплотить. Я прежде не раз дрался с фунаюрэй… ха-ха, но с таким громилой сражусь впервые!

Отредактировано Okinami Dozaemon (2023-01-06 23:30:33)